– Угу, – буркнул Данька и нехотя двинулся в правый ход.
– А он что, – кивнул Гаджет в сторону кухни, – здесь ночевал, что ли?
– Нет. Это умение доступно лишь Светлому Князю.
Выйдя из служебной «Волги», притормозившей у выгоревшей армейской палатки, он откинул полог и шагнул внутрь. Остановившись, Алексей Юрьевич дал глазам привыкнуть к полутьме, затем кивнул дюжему охраннику, сидевшему на табурете у центральной опоры. Охранник был из их конторы. Поскольку обнаруженные ходы вели в самую сердцевину кремлевского холма, следовало исключить возможность того, что там будет шляться кто ни попадя.
Данька чуть прикрыл глаза и уже почти привычно… соскользнул в молитву. Некоторое время он, как обычно, плыл в неком безвременье и непространстве, а затем почувствовал боль. В ноге. И только спустя несколько мгновений он понял, что это боль не его. Маша натерла здоровенную мозоль, которая не так давно прорвалась. И сейчас ее ступню терзало и дергало. От этих накатывающихся болевых волн Данька едва не вылетел из этого своего состояния, но затем, то ли испугавшись, то ли разозлившись, сделал что-то такое, что… убрало эту боль. Просто сняло ее, как снимают кожуру с апельсина. Отламывая по кусочку, полосками и клочочками, стараясь при этом не повредить нежную мякоть, не раздавить ее и не забрызгаться соком… Затем он почувствовал боль от закрепощенных мышц. Но и тут все, как выяснилось, оказалось достаточно просто. Он нежно коснулся пальцами туго натянутых мышечных волокон. Они были в чем-то липком и потому и сами слиплись друг с другом. Данька осторожно, стараясь не причинять больше боли, принялся очищать их от этого самого липкого, сбрасывая его легким потряхиванием кисти…
Когда Данька, отдуваясь, отодвинул от себя пустую тарелку и, мотнув головой, отказался от предложенного чая с сушками, Барабанщица вскочила с места и, быстро перекидав в мойку грязную посуду, махнула Даньке рукой.