– И что? – настороженно переспросил энсин.
– Давайте, – махнул рукой Кузнецов. А что тут было говорить?
С этими словами Бальтазар встал и, окинув взглядом присутствующих, твердым и быстрым шагом покинул зал.
Пеналец раскрылся без особых проблем. Заскорузлые кусочки высохшей кожи отделились от пенальца достаточно легко, а воск просто осыпался.
– Да, пап. – Барабанщица, перевернулась и села на полу. – Как ты нас отыскал?
Никогда (ну, или, скажем, уже давно) никто не смел разговаривать с ним подобным тоном. И уж тем более Бальтазар, который всегда был подчеркнуто уважителен (а злые языки утверждали, что даже подобострастен).