- Я из Калининграда, год 2008.... Что опять такое?
Что можно делать, когда идешь по незнакомой дороге, а говорить ни с кем нельзя? Только смотреть вокруг и слушать разговоры охранников. Дорога постепенно спускалась вниз и горы сглаживались, превращаясь в расползшиеся холмы, изредка разнообразящиеся скальными выходами и речушками. Становилось теплее, уходила утренняя промозглость и вечерняя сырость, все чаще попадались села по пути. Густые еловые мрачные леса сменились более жизнерадостными сосновыми, среди которых виднелись островки и лиственных деревьев. Встреченные по пути люди спешно покидали дорогу, стараясь не подходить даже близко к нашей процессии, а всадники с любопытством и брезгливостью рассматривали нас семерых, перебрасываясь разговорами с Юнгом. У тихой заводи, где устроили очередной привал, нас подпустили к воде.
Посидев за столом, мы вспомнили годы учебы, преподавателей, парней и девчонок, с которыми учились или ездили в колхоз по осени, перемыли кости всем, кому могли, вызвали по скайпу Марину из Калининграда, хохотали до слез, когда пытались поднимать с ней тосты и сидеть впятером за столом. Марина отключилась - вернулся муж с работы и она помчалась готовить ужин, а мы налили еще по одной...потом еще...
- Кто будем, не твоя забота. Заблудились мы в горах, отбились от своего отряда и заплутали. - Гунтер выступил вперед, положив руку на рукоять ножа. - Три дня уже болтаемся...куда эта дорога ведет?
Еще одна удача засветила нам, когда осаждающие начали бить бревном в ворота. При первом же замахе на них полилась горячая смола и вой снизу был самой лучшей музыкой за этот день. Обратно они уже бежали кое-как, добиваемые стрелками со стен. Из двенадцати человек за пределы обстрела ушел только один, припадая на раненую ногу, остальные остались лежать на дороге.
- Ты чего, с ума сошел? - Возмущению не было предела, - да я даже не знала, что он приехал!