Они свернули на дорогу, похожую на туннель из-за росших по обе стороны деревьев, и Бен вдруг понял, что не имеет ни малейшего представления о том, где они находятся. Оставалось надеяться — все, что вот-вот произойдет, долго не продлится. Гамбургер бы сейчас. Мать иногда готовит какие-то немыслимые гамбургеры и называет их остатками былой роскоши. Кладет туда дешевый жирный фарш с луком и макаронами и все, что может вскоре испортиться. Он готов поклясться, что однажды обнаружил в нем кусок банана, облитого кетчупом. Мать считает, что кетчуп способен сделать съедобным что угодно, но это не так — эта стряпня вызывала отвращение, но сейчас он бы и такое проглотил. С голодухи съел бы быка. Он перевел взгляд с засаленного сиденья на мелькание в окне и (надо же, словно кто-то услышал его молитву о еде!) увидел в заснеженном поле не то десять, не то двадцать герефордских мясных коров. Как они там оказались, оставалось загадкой, потому что поблизости не было даже намека на дом. Коровы не могли сообразить, что надо возвращаться в стойло, — так и стояли тупыми жирными кучами, выпуская пар из ноздрей. В здешних местах это самые уродливые твари — огромные, словно покрытые ржавчиной, с белыми морщинистыми мордами и розовыми веками; похожие на допотопных чудищ, враждебных и злых (совсем другое дело — симпатичные джерсийские молочные коровки: мордашки у них напоминают оленьи). Ноги уродов покрывала густая шерсть, а головы увенчивали изогнутые острые рога. Машина остановилась, и Бен ощутил беспокойство: случится что-то очень плохое.