В моей жизни не было ничего. Больше не было ощущения, что я чья-то дочь или чей-то друг. На любой коллектив мне было наплевать. Одиночество вдруг показалось теперь самой правильной формой существования — за какие-то несколько часов я прочувствовала его настолько хорошо, что, казалось, с блеском исполнила миссию всей жизни.
Укоры ситуацию исправить не помогали. Из основных — поддерживающих — остались две мысли: если что-то пойдет не так, попробую исчезнуть, как только представится возможность, и узнаю, был ли мой странный сон, не покидающий меня с самого утра, как-то связан с желанием посетить это место. Остальную массу серого вещества занимало самобичевание.
— Сейчас я поеду по делам, заодно могу подкинуть тебя домой, там и поговорим.
— Как получилось, что прошел почти месяц, а ты никому ничего не сказала?
Доля правды в словах Баала была. Чтобы возникла речь о доверии, должно быть выполнено не одно и не два задания вместе — членов отряда связывали годы непрерывной, зачастую очень сложной работы.
Мужчина в костюме отложил столовые приборы, не став доедать мясо, отодвинулся тарелку со стейком и откинулся на спинку стула.