С минуту осматривалась по сторонам, не имея сил сделать и шагу. Это было странное место, не просто заброшенное, а застывшее, будто простоявшее в таком виде тысячелетия. Неба не было, был ровный потолок — однотонный и блеклый, слишком ровный, чтобы быть созданным природой. Воздух не пах и не двигался, ни единое шевеление или хруст не нарушало давний сон уснувшего, умершего плато. Здесь не могло быть жизни по определению, как не могло быть ни света, ни времени.