— А это у тебя конфета? — спросил он без обиняков, указывая на торчащий из моих пальцев край фантика.
— Глубоко в мыслях, — наблюдая за мной, констатировал Дрейк и убрал телефон в карман. — О чем размышляешь?
А я вот арабов не любила. И ради секунды ненужного внимания не стала бы платить огромные деньги и лететь в Египет. Или в Турцию. Пусть даже в Эмираты.
— А эти люди? Ты думаешь, злишься на них, потому что они едят? Нет, ты злишься на себя за то, что ТЫ этого делать не можешь. За то, что поставила на свое сознание рамки и ограничения, которые теперь давят, как слишком узкая клетка. А в этом случае?….
Женщина была высокой и сухощавой, в длинном белом пиджаке и темной юбке. Темные, почти черные волосы гладко зачесаны назад, лицо вытянутое, но приятное. Глубокие темные глаза смотрели с неуверенностью и опаской, будто ожидая, что из дверей вот-вот вылетит свора злобных собак и кинется на растерзание гостьи.
Сам переход произошел успешно, прямо в изображенный на фотографии парк, который я хорошо запомнила из календаря. А вот сумочка пропала. Растворилась.