Вернулся лысый, приволок большой чайник с кипятком, две старые, но чистые нижние юбки (судя по размеру, эта Люсьенка была не только доброй, но и очень толстой) и дощечки, явно в прошлой жизни бывшие каким-то ящиком. Из кармана же извлек бутылку с мутной жидкостью.
– Чего вы заладили – бьет, бьет! – загорячился Щур. – Ну, отлупцевала Рябушка клюкой по макухе, так с ими ж без этого невозможно. Заозоруют! А баба Яся об их же пользе печется, в обиду никому не дает…
– Ништо, не пузырься. Давай на закорки мне, за шею зацепись.
Долго сомневаться не пришлось. В темноте заморгал красновато-желтым светом фонарь. Значит, Павловская!
– Но справится ли она? После того несчастья ее подводит память, и я боюсь…
Конечно, Гелю искренне интересовала судьба милейшего Григория Вильгельмовича. Но еще она надеялась разузнать хоть что-нибудь о Щуре.