– Не смейте! Перестаньте! Не трогайте его!
– Аркадий Лаврович позволил мне осмотреть дом. – Геля потупилась и всхлипнула (без всякого притворства, ей было ужасно страшно!). – Я везде искала, везде… Но ее нет.
– Болела она долго. В первый раз за три недели из дому вышла. Всему и радуется, – объяснил Василий Савельевич и добродушно поторопил дочку: – Едем, голубчик, едем, – подал руку и помог взобраться в коляску.
Соломенная шляпка с голубой лентой слетела и покатилась по брусчатке.
Люсинда говорила так зло, что Геле даже стало немножко жалко бедных мужчин.
Аннушка замолчала, глядя куда-то поверх Гелиной макушки.