В зале снова появился мэтр, и двое официантов, пришедшие с ним, почти мгновенно расставили на столах закуски, не забыв заново наполнить бокалы.
– Нет, господин. Мой отец не крестьянин. Он владеет той таверной, куда мы идем.
Но, к несчастью Иудеи, Пилат предпочитал, чтобы его обвиняли в жестокости и кровожадности, потому что в истории мира и Империи не знал страны, которой можно было бы управлять с помощью доброты и смирения.
– Значит – режь, доктор Менгеле. Если начнется нагноение, то мне точно конец. Умереть от пули в заднице – это совсем не то, о чем я мечтал…
– Ты пришел посмотреть? – спросил он и замолчал в ожидании ответа, чуть склонив голову к плечу.
– Уж не знаю, что лучше… – вполголоса произнес Людвиг, отворачиваясь.