Из прокатной машины, остановившейся на самом краю ресторанно-магазинного оазиса, вышел измученный бессонной ночью человек в свободном, чуть мешковатом облачении. Седой ежик волос, резкие черты лица, мощная шея, растущая из подобающей ширины плеч – он походил на пожилого циркового борца, только что закончившего тяжелейший поединок. Глаза у седого циркача были темными, смотрел он исподлобья, тяжело и неприязненно, так что встречные отдыхающие инстинктивно уходили с его дороги.
При звуках своего имени пленник поднял голову.
– Да. Нам сказали, что ты поместил ее в контейнер.
Он помолчал немного, подвигал губами, будто бы что-то жевал, а потом поднял свои темные, холодные, как зимнее море, глаза на сероглазого и посмотрел так, что тот невольно поежился. Ничего хорошего не было в этом взгляде. Совсем ничего.
– Их двенадцать и больше быть не может, – Иешуа развел руками, словно извинялся передо мной. Он снова склонил голову к плечу, внимательно меня рассматривая. Словно проверял, знаю ли я. – Двенадцать учеников – по числу колен Израилевых.