То, что рассказывал вечерами дядя Рувим, было не похоже на общеизвестные факты. Выводы, на которые он опирался, отличались от официально признанных и вошедших в учебники. Профессор Кац вовсе не стремился к сенсации, но романтизм сочетался в нем с отточенной логикой и полным неприятием на веру заключений, сделанных признанными авторитетами. Уж он как никто другой знал, что авторитет не бывает пожизненным, и множество блестящих и смелых молодых ученых (да что там множество – абсолютное большинство!) с годами превращается в мракобесов и консерваторов, превыше всего ставящих не установление истины, а сохранение в неприкосновенности собственного Олимпа.
Если еще двести лет назад для распространения информации нужны были месяцы и дни, то сегодня на это хватает часов, минут и секунд.
– Иногда я думаю – живые ли они? – сказал Элезар со всей серьезностью. – Словно жернова мельницы… Может быть, мы воюем с мертвыми?
– Нет. Отошел без мук. Сознание к нему так и не возвращалось.
– Путешествие будет трудным, – сказал Ираклий без тени улыбки. – Ты еще не раз проклянешь день нашей встречи.