– Чему ты радуешься, смердящий кусок мяса? – проговорил Пилат тихо и очень отчетливо. – Ты еще не понял, что для тебя все кончилось? Что ты никого больше не убьешь? Ты надсмехаешься над тем, кто в погоне за тобой потерял боевых товарищей?
К сожалению, тотальный контроль над территорией Иудейской пустыни был затруднен, в распоряжении доверенных лиц были лишь два спутника слежения, проходящие над нужным районом по разу за сутки. Но для того, чтобы вывести погоню на след беглецов, и этого было достаточно. По пятам за везучей троицей шли крутые профессионалы, оснащенные по последнему слову техники. На их стороне были все козыри, и смерть беглецов была лишь вопросом времени, причем ближайшего времени. Конечно, и у Легиона случались провалы, но за последние сто пятьдесят лет…
За их спинами зашуршало, и Шагровский оглянулся с невольным испугом, но это оказалась всего лишь струйка земли, скользнувшая по скале на пол. После исчезновения слоя пыли акустика в «мине» изменилась совершенно, и каждый звук теперь не съедался серой мягкой массой, а раздавался громко и четко.
Шагровский не заорал, потому что не смог – боль перебила дыхание, только засипел, разевая рот.
– Я агностик, – сказал Корсак, криво улыбаясь. – Хоть и исповедую ислам. Но не скрою, мне это приятно.
Профессор повернулся к Шагровскому, прикрывая налобник рукой, и Валентин увидел его счастливые, смеющиеся глаза.