Он не позволил себе ничего лишнего. Ни одного смелого жеста, ни одного провокационного намека. Хотя чувствовал, что путь открыт. Пусть он не был специалистом по женской психологии, но сложить вместе два и два умел. Визит на ночь глядя. Бутылка вина. Нарядная одежда — правда, он не понял, зачем под платье она надела джинсы: мода, что ли, такая? Одним словом, признаков того, что молодая сотрудница судебной полиции открыта для более тесного диалога, хватало.
Она приласкала некоторых псов и направилась к застекленным дверям, протянувшимся по всему фасаду. Справа располагались винодельня, мастерские и склады. Слева раскинулся виноградник. Тысячи лоз, похожих на сложенные в мольбе руки. После того как Анаис узнала, кто таков ее отец, она часто думала, что здесь похоронены его жертвы, которые, как в фильме ужасов, тщатся выбраться из-под земли.
Подделыватель. Лучшего ремесла для хронического самозванца и не найти. Разве он не подделывает собственную жизнь? Он остановился, осознав тщетность своих усилий. Ничего для него здесь нет. Измученный, он присел и почувствовал, как пробуждается боль от ударов. Лицо. Живот. Промежность. Он ощупал ребра, моля бога, чтобы они не были сломаны. Зашел в ванную, смочил махровое полотенце, как накануне, и приложил компресс к лицу. Чуть-чуть полегчало.
Типы во внедорожнике тем временем покинули улицу Тюрен и отправились на авеню Фош. Судя по всему, они следовали каким-то строго определенным маршрутом, но Анаис понятия не имела каким. Оставалось надеяться, что они не устилают свой путь горами новых трупов.
— Три тысячи евро за то, что записываемся к Саша. И три тысячи за окученного лоха.
— В области зарегистрированы случаи исчезновения людей?