Картина наших отношений с социалистически- ми государствами Азии будет неполной, если я не упомяну о Северной Корее. И по своему потенциалу, и по географическому расположению, и в силу особой исторической судьбы, связанной с послевоенным разделением на две части, она занимала важное место в советской политике на Дальнем Востоке. В шестидесятые годы, когда развернулся идейно-политический спор между Советским Союзом и Китаем, полем соперничества Москвы и Пекина стало в числе прочего влияние на Пхеньян. А корейское руководство постаралось извлечь максимум выгоды из этой ситуации.
Выдвинутая на съезде КПСС концепция нового мышления вызвала большой интерес у мировой общественности. С особенным энтузиазмом было встречено Заявление от 15 января. Иной была реакция политических кругов. Правда, некоторые политики, соблюдая осторожность, не отвергли Заявления с ходу, заявили о необходимости его тщательного изучения. Однако скептицизм преобладал, многие объявили документ очередной агиткой. А у задающих тон на Западе «верхов» Вашингтона он вызвал даже явное неудовольствие. Они не только не принимали Заявления всерьез, но и опасались, что этот наш шаг послужит росту престижа Москвы, усилению критики милитаристского курса США.
Разговоры, конечно, были разными, на них накладывал отпечаток тот или иной характер уже сложившихся отношений. Но политическое содержание было одним и тем же. Я подчеркивал следующие моменты.
Доподлинно знаю, что некоторые товарищи в беседах с Черненко давали ему советы на этот счет — поручить «временно» вести заседания Политбюро Горбачеву. В то же время ближайшее окружение генсека рекомендовало ему сохранить за собой эту позицию. И всякий раз я оказывался в сложном положении. Но дело не во мне — это сказывалось на работе Политбюро, аппарата ЦК. В такой ситуации всегда вольготно чувствуют себя всякого рода интриганы. А для дела, для работы — это просто беда.
Подписание политического итогового коммюнике и еще пятнадцати документов по конкретным направлениям было очень торжественным. Как и официальные проводы у моей резиденции. Потом была поездка на скоростном поезде в Киото, где состоялась встреча с деловыми кругами. Времени в нашем распоряжении было мало, и в этот раз удалось увидеть лишь несколько уголков старой столицы. Но тысячи людей, вышедших нас приветствовать, особенно дети, — это взволновало до глубины души.
Как у нас нередко бывает, между замыслом и его претворением в действительность пролегла дистанция огромного размера. Я бы сказал, что на стадии обсуждения, принятия решения были проявлены и реализм, и ответственность, а вот на стадии исполнения дела начали «пороть горячку» и допускать перехлесты, загубили полезное и доброе начинание.