Хардинг снова начинает дрожать, и плечи у него складываются.
– Я насчитала только двадцать, мистер Макмерфи.
– Конечно, верно. Эта штука, понимаешь, пустая. Всякому видно.
Стекло расплескалось, как вода, и сестра зажала ладонями уши. Он достал один блок сигарет со своей фамилией, вытащил оттуда пачку, положил блок на место, а потом повернулся к сестре, похожей на статую из мела, и очень нежно стал стряхивать с ее шапки и плеч осколки стекла.
Пока до начальников дошло, что над ними потешаются, весь совет – сидят на крыльце нашей хибарки и то засунут трубки в карманы своих черно-красных клетчатых шерстяных рубашек, то вытащат и друг другу улыбаются и папе, – весь совет чуть не лопнул со смеху. Дядя б. И п. Волк катался по земле и задыхался от хохота: «Знаете, они какие, белый человек».
Она повертела головой. На лице у нее изобразилось сожаление о том, что ей приходится делать. В комнате все стихло, только горячечный звон раздавался у меня в голове.