— Ладно, нечего говорить. Ты парень вовсе молодой, а я гулящая, — твердо и горько сказала Анна.
Он взял алмаз, подошел к Леа, вяло перебиравшей ноты в углу кают-компании у пианино, и взял ее за руку, поднося сверкающий камень к свету торшера.
— Можно вас попросить рассказать еще какой-нибудь пример противоречия в строении человека… такого, исторически сложившегося?
— Ну и терминология у вас! Тюк… вьюк… каюк! — расхохотался Ивернев.
— Значит, вы считаете, — заговорила Семибратова, — что эта скульптура…
— Насчет детства вы правы, — поспешила сказать Леа, — на самом деле мы еще очень животные в таком возрасте. Какие воспоминания сохраняются от детства? Не знаю, как у кого, а у меня всегда какая-нибудь вкусная еда, лакомства какие-нибудь — самое яркое!