-- Уж как принял ты меня в семью свою рОдную, как показал мне любовь свою отеческу и таковое же, но утешение... То и пошёл я на радостях искать свой дрючок родной берёзовый. Уж очень мне дрын этот полюбился-сподобился. Помнил, был он у меня, когда мы со слугой твоим, c Яковом, первый-то раз повстречались-поздоровались. Поленой длинной приголубливались. И пошёл я себе в поварню-то усадебную. Во места пищи приготовления-принимания. А там и двери-то передние все по-заперты, все оконца да по-заткнуты. Ну и зашёл я с другой стороны, с мусорной, открыл дверь чёрную-заднюю, прошёл в передние-то покоюшки, окошечко там приоткрыл малое, что б свету белого глянути. Глянул я и обмер со страху-то: зять-то твой, папашка его родненький, да со ножом во спине на столу лежит. На большом столе, на обеденном. Хоть и впал я от страха такого в беспамятство, однако ж снял запоры дубовые, отворил ворота сосновые, понабежали люди дворовые... Ну а остальное они тебе и сами расскажут.