Альк вскочил, и складка его рубахи выдралась из Рыскиных пальцев. Девушка поспешила подняться вслед за ним и вцепилась заново. Из тумана доносились резкие раздраженные голоса. Девушке показалось, что саврян там по меньшей мере десяток: целое вражеское войско на родной берег высаживается!
— Ой, лодка! — заметила Рыска наполовину вытащенный на берег остов, похожий на обглоданный рыбий хребет и черный, как коряга-топляк.
— Альк!!! — наконец осенило Рыску. — Ты что, обложил мудреца матом?!
Но на голову это произвело впечатление. Он в отличие от Рыски знал, чем грозит подобная тяжба: неделя разбирательства, в течение которой судью надобно всячески улещивать, носить «напоминаньица» о деле, а если в твою пользу решит, то еще и «благодарствование». Совершенно добровольное, разумеется, но не забывая, что когда-нибудь ты можешь снова перед этим судьей предстать.
— Да, — ответил Альк на ее мысли, — когда-то здесь жили люди. Вон там, в долине, была веска, откуда сгоняли мужичье строить эту громаду — десяток, а то и десятки лет. Приглашали знаменитых зодчих, возили издалека особый гранит с золотой искрой… А потом за неделю все разрушили, разграбили, пожгли и ушли отсюда навсегда.
— У меня гитары нет, — проворчал тот, еще глубже пряча руки под мышки.