Мне никто не кричал. Наверное, от тишины я и проснулся. Костёр почти погас, ни со стороны хутора, ни от речки, где наши кони -- ни звука. А передо мной, через костёр -- волк. Серый на чёрном. Как те половцы на болоте. Проявляется в ночи. И за спиной у него чёрное-чёрное небо. Звезды россыпью. Темнота, в ней -- серое, в сером -- два жёлтых.
А на противоположный склон будут лезть гренадеры из корпуса маршала Нея. Сам Ней вот с этой тропки будет исторически кричать им снизу: "Вперёд, львы Франции". Потом Наполеон, как положено по сюжету, тоже произнесёт историческую фразу: "Ней - это храбрейший из львов Франции". А наверху будут стоять просто русские пехотные полки Софийский и Иркутский. И без всяких исторических фраз, львов и тигров, одними штыками будут сшибать гренадеров в овраг. Раз за разом.
Полазил по болоту - нашёл выход с островка нашего. Как раз через эту "лужу страсти". Страстей. А голому и босому на болоте... не есть гут. Молодая осока. Режет как бритва. Коряги всякие под моими ножками нежными, танцевальными. И стаи разноцветных пикирующих и кровососущих...
И еще. Илья Муромец, конечно, там и гати клал, и мосты ставил. И Соловья-разбойника с выбитым глазом в Киев возил. Только соловьёв там еще много осталось. И не все - пташки.
-- Чудно мне. Чтобы вор в воровстве своём без пытки сознавался. Лады, по утру пройдусь по тебе железом калёным - все расскажешь.
-- Чего? Ты, паря, и вправду от полена... Какое такое злато? У тебя? Да он меня...