— Там до сих пор потеха, — с гнусным хихиканьем сообщил вор. — Мудрец принялся какой-то стих читать, прочувственный — аж зубы сводит. А в толпе нет-нет да как захохочут! Сказитель-то улыбается, едко отшучивается, а глаза злые-презлые.
Намек на связь с падалыциками-гробокопателями — и откуда только Крысолов узнал? — окончательно вывел Райлеза из себя.
— Размечтался, — проворчало с печи. — Сам сейчас в сенях ляжешь. В свином корыте.
— И что? Он сбесился и начал творить добрые дела? — скептически спросил саврянин.
— Когда перепуганная Рыска могла отказаться тебе помогать, когда толстуха, увидев саврянина, могла поднять дикий визг и нас бы схватили, когда ты мог умереть в темнице, когда ты расхворался из-за раны, — перечислил Жар, воодушевляясь с каждым удачно укладывающимся в мозаику кусочком. — Похоже, сходится!
— А как же дар передать? — вспомнила Рыска.