— Норма, командир. Там столько понаверчено было, что не сразу и фары прорубил, как ловушки работали, но от времени большая часть минной постановки сгнила, а остальное, что уцелело, поснимал.
На наше удивление, вслед за нами воины Алиева не ломились, засели в Зольской и перегруппировывались. Так прошёл этот, ещё один поганый денёк. Вслед за ним пролетела и холодная весенняя ночь, которую мы провели в лесу по левому берегу реки. Подкрепления всё не было.
Капитан и Исмаил расходятся влево и вправо от двери и начинают стрелять в ошалевших и не понимающих, что же происходит, людей, а я становлюсь на колено — верный ТТ уже в руке — и одного за другим сшибаю троих бандосов.
Чует моё сердце, что готовится аннексия независимой республики, а заодно и горцам, и нам, гвардейскому спецназу и войскам быстрого реагирования, подтягивающимся к побережью, предстоит идти впереди всех. Если верить нашим радиостанциям, то и горцы и приморцы выдохлись, у тех и других по полтысячи штыков на передовой линии, без боеприпасов и вооружения, и в резерве сотни по три бойцов. Против нашей ударной группы в полторы тысячи солдат и офицеров, прошедших войну с «беспределами» и сосредоточившихся сейчас в Новороссийске, туапсинцы долго не выстоят, а горцами займётся другая армейская группировка, наступающая со стороны Горячего Ключа.
Сегодня в качестве поощрения за ударный труд по сборке и упаковке нашего имущества Черепанов разрешил устроить в группе кинопоказ, и мы смотрели фильм «Живые и мёртвые». Кинолента была старая, пережившая не только страну, в которой она снималась, но и чуму, и Хаос, и того человека, который её на свою флешку заливал. Фильм, конечно, отличнейший, про Великую войну и про настоящих людей, трудом и кровью отстоявших свою страну. Про воинов, не жалевших свои жизни за Родину.