— Ага, я. — Кивок. — Гера, в лес два наёмника ушли, попробуйте догнать.
— Козлы! — выдохнул он, ни к кому конкретно не обращаясь. — Ненавижу! — После этих слов комбат достал из нарукавного кармашка камка смятую пачку сигарет без фильтра, вынул одну скомканную белую бумажную палочку и обратился ко мне: — Саня, дай прикурить.
Всё затихло, а я, привалившись к стенке, продолжал думать о завтрашнем дне, который должен был быть очень долгим. Миномётные батареи, от которых осталась половина, и основные части нашего Кавказского корпуса уже сегодня вечером ушли на Нарткалу, и здесь остался только наш батальон, полторы сотни воинов и около четырёхсот местных горцев, которые решили держаться в родном городе до конца. Выстоим завтрашний день, значит, сможем вырваться из погибшего города, перезимовать на новых оборонительных позициях и дожить до весны, а нет, так все здесь и поляжем.
— Вот насчёт деревни я с тобой и хочу поговорить. Не хочешь родину навестить?
Про планы финансовые разговор продолжался недолго и как-то сам собой перекинулся на военную тематику. Я поинтересовался, когда же мы пойдём Крымский полуостров от караимов зачищать, и получил ответ, что не в этом году и это информация точная.
— Да, он её в сундуке у себя в доме хранит.