— Решено, после побега пересидим в горах, у дяди Марата, а как всё утихнет, на Керчь пойдём.
— На ваш выбор, но что-нибудь трогательное, про любовь и про расставание.
По всем нашим позициям и по небольшому полю перед аулом шёл бой. Ночь, как фейерверками, была расцвечена тысячами трассирующих пуль, снующих в обе стороны — от нас к противнику и наоборот, и взрывами десятков гранат. Такое, одновременно красивое и страшное светопреставление увидишь не часто.
— Не вариант, всё, что можно, мы уже из этих мест выгребли.
— Конечно, слышал, и, говорят, безы с морпехами там солидные потери понесли. Ваша работа?
Третья атака началась уже в сумерках и была, по моему мнению, жестом отчаяния. Видимо, не только у нас в штабах идиоты водятся, но и с той стороны их хватает. На нас рванулись все те, кто уцелел днём, а позади них постреливали пулемёты. Причём стреляли не в нас, а в тех, кто пытался повернуть назад. Несколько сот человек во главе с каким-то седым человеком в белом халате и такого же цвета чалме проломились через остатки кустов и помчались на нас. Благообразный старец выкрикивал непонятную нам галиматью на своём тарабарском наречии, а рядовые солдаты, как стадо баранов, следовали за ним. С их губ срывались яростные крики, и их рёв мы услышали раньше, чем увидели на мушке прицела.