— А потом в четвертом. — Я поднялся. — Ну ладно. Разговаривать со мной ты не хочешь, проводить меня ты не хочешь, штанишки у тебя мокрые, пойду я к себе. Ну, что смотришь? Даже не хочешь мне сказать, как тебя зовут.
— Совершенно верно, — сказал он. — Но я не коммивояжер, конечно. Я просто выполнил поручение моего родственника.
…Жилин, сказал Римайер. В истории ничего не бывает зря. Одни боролись и не дожили до слега. А ты боролся и дожил…
— Какая жалость, — сказал я, придвигаясь. — И что же с ним?
— Я, Иван, уже давно выбрал себе излюбленный круг, — сказал Амад.
— Вот именно. Очень плохо. И вам не следует его беспокоить. Ни сегодня, ни в другие дни.