Два холодных кольца охватили запястья Роланда. Дважды щелкнуло.
Рейнолдс выдвинул стул, развернул его, сел, положив руки на спинку. Когда Джонас протянул ему сигарету, Рейнолдс покрутил ее тыльной стороной пальцев, старый трюк стрелков. Большие охотники за гробами знали множество подобных трюков.
Пальцы Роланда знали свое дело: Быстрый летел галопом, а они с невероятной скоростью перезаряжали револьверы, вставляя патроны в пустые гнезда. И вновь загремели выстрелы. Они разметали весь отряд, убивая тех, кто оказывался впереди, справа, слева. Ален пристроился сзади, прикрывая Роланда и Катберта со спины.
Вот тут и настал тот миг, о котором Сюзан не раз молила богов (хотя без особого усердия) перед сном: ей нравилось, когда тетя Корд выглядела так, будто ее жестоко обманули, обвели вокруг пальца. Все лучше маски лицемерного смирения, в которой тетушка появлялась на людях.
Один из них оставил книгу, настоящую книгу («Наставления и размышления» Мерсера). В Срединном мире книги давно уже стали редкостью, особенно в столь удаленных от центра феодах. Собственно, в Меджисе, если не считать нескольких, что хранились в Доме-на-Набережной, Джонас видел книгу впервые. Он раскрыл ее. На первой странице увидел надпись, сделанную твердым женским почерком: «Моему дорогому сыну от любящей МАТЕРИ». Джонас вырвал эту страницу, открыл банку с краской, окунул в нее кончики пальцев. Подушечкой среднего замазал слово МАТЕРИ, ногтем мизинца сверху печатными буквами написал ШЛЮХИ. Листок повесил на ржавый гвоздь, где его не могли не заметить, потом разорвал книгу в клочки. Кому она принадлежала? Он надеялся, что Диаборну, но особого значения сие не имело.