А может, это ты ничего в ней не видишь, а что-то там да, двигается, подумал Джейк. Может, там тоже есть жизнь, ужасная жизнь. И может, там есть и розы. Утонувшие.
— Делай, что тебе говорят. — Джонас уже четко выстроил шкалу ценностей. И лошади занимали в ней одну из последних позиций: лошадей Фарсон мог добыть где угодно. Гораздо выше Джонас поставил цистерны, стоящие у Скалы Висельников. Их важность возросла многократно, поскольку источника нефти больше не существовало. Потеряв цистерны, Большие охотники за гробами могли забыть про возвращение домой.
— Да, юноша, но за лекарство ведьмы приходится платить. Запомни: всегда приходится платить. Вот это снимает головную боль, которая обязательно появляется, если перепьешь чертова пунша мэра Торина, но зато весь день будешь дристать. И пердеть!.. — Он помахал рукой перед лицом, показывая, каково будет окружающим, глотнул еще ведьминого зелья, поставил кружку рядом с собой. Лицо его вновь стало важным и суровым, но атмосфера в зале чуть разрядилась, они все это почувствовали. — Так что нам теперь делать со всей этой историей?
— Не знаю. — По лицу Дипейпа чувствовалось, что он в полном замешательстве и действительно не понимает, с кем свела его судьба. — Мы говорили не больше пяти минут, но в какой-то момент я посмотрел на него и подумал, что он — тот старый козел из Ритзи, которого я пристрелил. Чуть позже посмотрел еще раз и чуть не вскрикнул: «Адов огонь, да это же мой папашка». А потом он стал самим собой.
Эпизод, в котором Роланд побеждает своего старого учителя и уходит праздновать победу в Нижний город, я написал весной 1970 года. Другой, в котором отец Роланда появляется следующим утром в комнате проститутки, — летом 1996-го. В истории два эти события отстоят друг от друга на шестнадцать часов, в жизни писателя — на двадцать шесть лет. Однако момент этот наступил, и я увидел себя столкнувшимся с собой же, лежащим на кровати шлюхи… безработный студент с длинными черными волосами и бородой и одновременно удачливый популярный литератор («король ужасов Америки», как с любовью называет меня легион восторженных критиков).