- Иди-ка сюда, - позвала я, когда последние слова песни отгремели по пустой степи причудливым эхом.
Я уже давненько заметила, что в нем появилась странная рассудительность, которой совершенно не было раньше. Видела, как время от времени он начинает мыслить совсем не так, как год назад. Он словно еще немного повзрослел. Стал цельнее, благоразумнее и, конечно же, сильнее. Теперь уже он частенько давал мне мудрые советы. Теперь уже я начала к нему прислушиваться. И теперь он все чаще и чаще походил на много пожившее, умудренное опытом, немало знающее существо, которое, наконец, склеило по кусочкам свое разбитое прошлое и обрело потерянную в веках, разрушенную какой-то непонятной силой личность. Правда, еще не полностью, но уже близко, очень близко... и я с нетерпением ждала того дня, когда смогу увидеть его подлинную суть.
- Да, но их тысячи!! Лин, понимаешь? ТЫСЯЧИ!!
Найти нужное окно, как ни странно, не составило большого труда - оно горело в ночи, как маяк для заблудившихся в море кораблей. Манило, привлекало, молча звало. И я, как мотылек, будучи не в силах пройти мимо, разумеется, заглянула внутрь. А потом увидела знакомую фигуру, сидящую за большим письменным столом, и радостно дрогнула.
- Спасибо, мне и тут хорошо, - мрачно отозвалась я, упрямо отступив еще на шаг и, упершись бедром в подоконник, непримиримо сложила руки на груди.
- Да! Этому упырю сколько ни возьми, все мало будет!