- Хорошо, - хрипло прошептала я, тяжело привалившись к перилам. - Хорошо, я уйду и больше вас не потревожу. Я умею признавать свои ошибки. Простите, если они принесли вам беспокойство... простите меня... за все.
Блин! Как же погано, когда нет времени на раздумья! Но, может, думать тут просто не нужно?
- Это бесполезно. Поэтому не стоит даже стараться. Мы уже все друг другу... сказали.
Учитель во второй отвел глаза, и я почему-то подумала, что он совсем не так стар, как мне показалось сначала. А если даже и пожил немало, как говорят люди, то совсем не потерял способность теряться и даже смущаться. Никак иначе его жест я не могла истолковать. Разве что ему стало вдруг очень стыдно? Но за что? За то, что не рассчитал? За что, что увлекся или забыл о моем увечье?
Первая вялая мысль вызвала болезненные спазмы в животе, и меня снова вывернуло наизнанку. Прямо на несчастный бок вздрогнувшей от неожиданности лошадки, которая от такого отношения внезапно разобиделась и понесла.
Еще раз внимательно оглядев уставших от напряженного ожидания девочек, я в третий раз вздохнула и, мысленно загадав на удачу, негромко сказала: