Я непонимающе нахмурилась, подметив определенное беспокойство на лицах сидящий напротив соседей, но потом почувствовала, как в спину дохнуло холодком, осторожно скосила глаза. Увидела, как по полу стелется свежая поземка, и со вздохом подняла голову, укоризненно уставившись на накрывшую меня сверху густую черную Тень.
Внезапно обнаружив, что весь цвет южан, как по команде, поднялся с кресел и выжидающе таращит на меня разноцветные глаза, я, если честно, даже смешалась. Потом заподозрила подвох. Нахмурилась. А затем увидела ошеломленные физиономии валлионцев, среди которых только король остался совершенно невозмутимым, и, наконец, озадаченно уставилась на Главу Алого Клана, который, как мне показалось, первым инициировал это необычное явление.
Кажется, мои парни дружно поперхнулись. А кое-кто вообще едва не упал с Трона, потому что получалось... получалось, что теперь весь Скарон-Ол, Город Воинов и помешанных на войне маньяков, город неизлечимых параноиков и безнадежно больных на голову магов...
- Может, и научишься. Когда подрастешь и повзрослеешь. А пока давай-ка, расти себе крылья, и пойдем куда-нибудь, где можно помыться. Чужаков тут нет, любоваться на нас некому, а я за эти два дня так перевозилась, что самой страшно. Да и разит, наверное, от меня изрядно?
Миррэ тяжело вздохнул. После чего покорно поймал вычерненный до состояния ночи карандаш, привычно выдвинул грифель и принялся за черчение, проклиная про себя тот день и час, когда согласился выпить с хвардом на брудершафт.
У Дея на лице внезапно выступил холодный пот. Я не увидела этого под маской, не увидела никакого лишнего движения со стороны короля, но почувствовала, как брат почему-то не на шутку встревожился. И словно бы замер, придавленный чем-то тяжелым, но невидимым. Даже плечи согнул, словно ему стало трудно дышать. А потом ощутила нечто иное, негодующе вскинулась и поняла, что тяжелый взгляд короля имеет под собой еще одну подоплеку - магическую, после чего окончательно возмутилась и решила вмешаться. Вернее, активировала на мгновение свои Знаки, заставила Дея чуть вздрогнуть от чувствительного укола, его кожу - слабо засветиться и легко сбросить чужую волю, как надоевшее ярмо.