Вскоре Норманн заскучал, история познания европейцами Земли его не интересовала. Зато целостность собственной шкуры волновала, и даже очень, поэтому пришлось выжидать удобный момент для перевода разговора в нужное русло. Итальянцы, наоборот, увлеклись, начали оспаривать те или иные версии, доказывать достоверность своих источников. К диспуту присоединился даже Рокко, и дискуссия окончательно перешла на итальянский язык.