Такова селява… Извини, дружок. Придется пострадать на благо меня и отчизны! Если это тебя успокоит и упокоит…
Ну не люблю я душу наизнанку перед посторонними выворачивать. По многим причинам не люблю. Во-первых, это дурной тон. Во-вторых, дает мощнейшее оружие против тебя же самой. В-третьих – бессмысленная трата времени, потому что, кроме никчемных советов и поучительных историй вперемешку с личными воспоминаниями, ничего путного от малознакомого собеседника не дождешься. А с хорошо знакомыми людьми откровенничать и вовсе чревато… если не хочешь потом выслушивать в перевранном виде истории о своих похождениях от третьих лиц.
А то, что Лелигриэль, как самый закаленный, остался стоять, но зато обзавелся нервным тиком на оба глаза и теперь игриво мне подмигивал, – так то вообще… практически норма!
– А? – отвлеклась от кокетства блондинка. – А что надо-то?
Вычислив таким стопроцентно надежным способом врага всех времен и народов, я окинула его злобным взглядом и, взяв куст наперевес, пошла в лобовую атаку, мстя за испорченную внешность и потраченные нервы. Этот трус оказался быстрее и спасся на крыше сарая. Остальные не вмешивались, давая мне возможность пошалить. (Это Дирк научно обосновал мои действия, отчего я возлюбила орков со страшной силой.)
– Божественно! Твоя красота, дорогая, безгранична и безбрежна!