И мы окунулись в суету Парнума. Насколько мне нравится сюрреалистичность и загадочность Анклава, его живость и стремительная смена настроений, но Парнум, столица Шиилы, каждый раз удивляет и покоряет меня своей легкостью и жизнерадостностью. Странный город, выстроенный больше вверх чем в стороны. Причудливое переплетение улиц, переулков, висячих галерей и мостиков. А еще балконы. Их, в Парнуме, просто невообразимое количество. И все они, словно соревнуются между собой если не в изяществе, то в размерах, в монументальности или легкости. Пусть несведущие складывают байки об огненных долинах и угрюмых пещерных городах, о черных уродливых скалах и лавовых реках. Они никогда не видели Шиилы — страны демонов, и уж точно им не суждено побывать в их блистательной столице — Парнуме. Городе, где дома поражают сложностью резьбы, нанесенной на их стены искусными мастерами, где белый цвет пропитывает все вокруг, даже воздух здесь и тот, кажется чуть белесым. Вот красная земля под ногами, выбивается из этого царства белизны, да раскинувшиеся на крышах домов купы небольших садов, почти рощиц, окружающих прозрачные купола, сверкающие полированным стеклом, напоминают о наличии в природе иных цветов. Я вдохнул ароматный, пропитанный запахами всевозможных специй, воздух, и потянул Клади за собой. На базар. Святое место для каждого жителя, он раскинулся за рекой, заняв половину Старого города, и прикрылся матерчатыми навесами от палящего солнца, зазывая всех и вся побродить в их тени, всласть поторговаться, и стать обладателем очередной, никому на фиг не нужной хреновины. Но я шел сюда не за этим. Нигде больше, не готовят кофе так, как это делает Шерги Древний, что держит свою кофейню между лавкой чеканщика Сартоллы Глаза и ювелирным торгом Борги Сновидца. Ах, какой кофе варит старый демон… Я со стыдом вспомнил, какую скорчил рожу, когда впервые попробовал этот напиток. А сейчас, чуть ли не на буксире притащил за собой Клади, в эту кофейню. И с нетерпением жду, когда Мастер, а Шерги Древний, действительно настоящий мастер, снимет с песка маленькую медную джезву. А на низком столике, украшенном полустершейся росписью, уже дожидаются два узких и высоких стакана с ледяной водой, и хрупкие, кажущиеся игрушечными чашки, рассчитанные, буквально, на пару глотков горького черного блаженства. И никакого сахара… Это святотатство.