Первый хотел еще кому-то позвонить, потом передумал. Посмотрел на брата.
И только немногие, самые-самые чуткие из эльфов, людей, гномов и хоббитов слышали, как глубоко под землей, почти неохотно, но каждый день хоть на малую чуточку, но все сильнее и сильнее, ворочался тот, кому гномы боялись давать имя , тот, кем хоббиты пугали маленьких детей, тот, кого эльфы называли Сыном Хаоса, тот, кого люди величали странным словом, привезенным бесшабашными мореплавателями из дальних гиперборейских земель – очень странным и одновременно очень страшным почему-то словом, напоминавшим имя гиперборейского же пущистого зверька, слово "конец" и что-то очень неприличное.
– Ага, – сказал Осипов. – Очень, очень интересно.
– Жадность, сэр. Жадность стала бы толкать людей на совершение разных противоправных действий. В том числе насильственных.
– Решение принято, полковник. И осуществить его я поручаю Вам – как человеку опытному.
– Нет, доктор. У него только нож – и он его точит. Сволочь!