– А что же потенциальные, так сказать, жертвы не уедут обратно на Материк? – спросил Осипов недоверчиво. – Ведь, согласно соглашению о создании Заповедника, въезд и выезд отсюда свободные?
– Что тебе, Корзинкин? – спросил полковник Волков, не прекращая что-то высматривать на экране своего ноутбука.
Про то, как голодные и бедные люди разбили генералов и иностранцев, которые их в крови потопить хотели.
– Правильно, Анатолий Борисович! Просто замечательно! – с энтузиазмом сказал человек-профессор. – Кто нам может привести примеры этого очень верного наблюдения, приведенного в первом томе «Капитала»? Можно и из собственной практики.
Генерал проснулся в 4 утра. Во рту было гадко. После вчерашнего. Но еще более гадко было на душе. Генерал беспокойно ворочался в кровати, но мысли не уходили. Они копошились в голове, как мыши. «Ты, советский офицер, прошел Анголу и Афганистан, стал обыкновенным холуем. За лишнюю звездочку на погонах ты пресмыкаешься перед какими-то ничтожествами… министр обороны из мебельного магазина… стыдно, ох, как стыдно… а главнокомандующий… какое-то пустое место, пузырь, надутый телевидением… с голым торсом, тьфу… и для этого ты прожил свою жизнь? А ведь клялся служить советскому народу… а вместо этого…»
Молодой человек снова пожал плечами, хотел сесть в машину, но тут к машине подбежал водитель-молдаванин с самосвала.