– Утро доброе, товарищ Штерн, присаживайтесь, угощайтесь. Кузьма, поставь-ка еще тарелку. И чаю, чаю давай.
– Глупости, пустое суеверие, – сказала Пасизо.
Опять стало тихо, в тишине чиркнула спичка, композитор закурил. Май незаметно сжал Машину руку.
– Ого, не узнаю скромника Макса, Москва явно пошла тебе на пользу, ты стал решительнее и смелее, – она быстро прикоснулась губами к его губам и сразу отпрянула, тряхнула головой. – Кажется, мы собирались погулять по Парижу?
– Прости, что бросаю тебя в такой тяжелый момент, я благодарна тебе за все, но теперь хочу жить своей собственной, отдельной жизнью.
– Детка, взбодрись, – баронесса нервно взглянула на часы. – Объясни, чем ты недовольна?