Когда Илья вернулся в свой кабинет, ему ужасно захотелось позвонить Маше, он потянулся к трубке городского телефона, но тут же отдернул руку.
– Не может быть, нет, я никогда не сплю на дежурстве, я вот как раз подумал, почему этот посыльный так долго не выходит, хотел даже подняться к вам, узнать, все ли в порядке.
– Кажется, он сошел с ума, – прошептала Маша.
Они увидели Клавку, обе сгорбились, вжали седые головы в плечи, словно испугались, что их ударят. Клавка, не обращая внимания на старух, подплыла к Илье, смерила долгим взглядом. От нее приторно пахло «Красной Москвой».
Его называли «непредусмотренный конституцией Оскар». Он числился военным адъютантом своего отца, славился феноменальной тупостью, был замешан в грязных аферах с налогами и государственными займами.
Судя по выражению лица Орджоникидзе, только что у него произошла очередная стычка с Хозяином. Илья знал, что Орджоникидзе пытался отстоять своего старшего брата Папулию, арестованного в Грузии, и своего близкого друга и заместителя Пятакова, который вместе с Радеком был главным действующим лицом второго Московского показательного процесса.