– Второй сразу удрал из Берлина и больше там не появится.
В архиве хранился ордер на арест Ленина как немецкого шпиона, подписанный летом 1917-го прокурором при Временном правительстве А.Я. Вышинским. В той же папке лежало гневное послание старого большевика Мануильского, адресованное Сталину, в котором Вышинский разоблачался как агент царской охранки. Поверх текста красовалась косая надпись синим карандашом: «А. Вышинскому – И. Ст.». Ягуарович не уничтожил эту бумагу, хотя мог бы, он сдал письмо Мануильского с пометкой Сталина в партийный архив, открыто демонстрируя свою неуязвимость и презрение к «ленинской гвардии».
– Пожалуйста, один билет. Последний ряд, середина.
Василий Михайлович действительно в начале тридцатых учился в Московском архитектурно-строительном институте, оттуда перешел в Институт повышения квалификации хозяйственников, в этом году заканчивал, готовился к выпускным экзаменам и защите диплома.
– Ты почти угадал, Франс, – тетушка подмигнула. – Есть у меня лаборатория, но только не в подземелье. Знаешь, я много лет потихоньку изучаю старинные растительные снадобья, это так увлекательно.
С тех пор прошло почти три года. Габи регулярно выкладывала Бруно все, что удавалось узнать. Они встречались на острове Музеев, в музее Древнего Египта, куда Бруно часто наведывался в качестве консультанта. Иногда играли в теннис и обедали в ресторанах. Каждая встреча, независимо от погоды, завершалась долгой прогулкой по парку или по улицам. Бруно учил ее соблюдать элементарную осторожность, не забывать, что любое помещение может быть оборудовано прослушками и передавать информацию следует только на свежем воздухе, подальше от случайных глаз и ушей.