Для Габи рейхсканцлер Адольф Гитлер был чудовищем в прямом смысле этого слова. Впервые близко увидев фюрера, она узнала в нем призрака, обитателя детских кошмаров.
Кочетова, двадцать лет, член ВЛКСМ, тоже вначале все отрицала, потом призналась, что провокационную клевету на товарища Сталина услышала от Синелобовой, библиотекарши кремлевской библиотеки, беспартийной, двадцати девяти лет.
Илья мягко потянул ее в сторону, к заснеженным кустам у забора. Там было совсем темно. Маша без слов поняла: лучше пока не входить в подъезд, переждать, когда выведут и увезут.
– Клин – острый угол, любой предмет треугольной формы, есть старинная поговорка: «Клин клином вышибают». И еще есть город Клин, недалеко от Москвы, – ответил Крылов по-русски, громко и четко, обращаясь не к доктору, а к этажерке, на которой стоял открытый патефон.
Вежливо простившись, она покинула магазин, ленивым прогулочным шагом добрела до Вейнцплац. По дороге несколько раз останавливалась, доставала пудреницу, поправляла волосы, подкрашивала губы и ловила зеркальцем позади одно и то же мужское лицо. Серый плащ, серая шляпа до бровей, широкие челюсти, длинный узкий рот.
«Никто не мешает вернуться или потом разыскать этого Смирнофф через оргкомитет, – ехидно заметила маленькая Габи. – Он-то уж точно назвал свое настоящее имя и должность».