Советник несколько раз повторил фамилию эмиссара: Канделаки. Непривычное для немецкого уха сочетание звуков запомнилось Габи, а брошенная кем-то фраза «Красные нас боятся, поэтому так заискивают» застряла занозой в мозгу.
– Чего это вы там шепчете? – спросил Филимонов, стоявший ближе других.
– Моему старшему сыну сегодня исполнилось восемнадцать, – повторил доктор, опять по-немецки, но медленнее и громче.
– Ты что сказал, сволочь фашистская? Ты что сейчас такое сказал, а?
– Если сейчас ты попадешь в пресс-центр как протеже Аннелиз, тебе придется несладко, – сказал Макс фон Хорвак. – В МИДе Риббентропов терпеть не могут.
Она замолчала, не успев закрыть рот, когда на пороге гостиной появился пожилой мужчина. Синяя вязаная шапочка плотно обтягивала его голову, скрывала уши, лоб и брови. Он сутулился, шаркал, сгибался под тяжестью большого чемодана.