– Балбесом был, балбесом и остался, – махнула рукой на дядю Григора бабушка Забел, – иэх, дурень!
– Легко загримируем под гипсовые статуи, – кивнул Каспарьян.
– Чайная ложка крысиного яда – и «легким движением руки» золото превращается в чугун!
Под наше нытье Ба взяла билеты в общее отделение. Пока мы стыдливо раздевались, прикрываясь дверцей шкафчика, она переоделась в ночнушку, а потом погнала нас под душ. Не зря мы, конечно, сопротивлялись походу в «общую залу», словно чувствовали, что среди других голых тетенек столкнемся со Скелетиной – женой ненавистного физрука Мартына Сергеича. Скелетина преподавала в нашей школе историю. При виде нас она попыталась сделать вид, что это не она, но подыграть ей мы не догадались.
– Та забирай их всех себе! – махнул рукой сват, быстро вычислив, на какую несокрушимую твердолобость он натолкнулся.
Дождь стоял густой холодной стеной, на дворе было непролазно темно, и эту непролазную темень разрывали длинные, слепящие молнии. Грохот, которым отзывались небеса, был воистину катастрофическим. Хотелось забиться куда-нибудь в угол, желательно в шкаф и, зарывшись головой в ворох белья, тихонечко переждать погодную свистопляску.