«Хрясь!» Швабра сломалась пополам и, пребольно зацепив одним краем мое многострадальное ухо, повисла хомутом на шее. Я опять взвыла.
Тем временем Маринка ввязалась в рукопашную с Сережей – крепко зажмурившись и коротко взвизгивая, дубасила его по рукам.
– Манина школа – самая новая и самая большая, мы бы с радостью там учились, но мама работает во второй школе, вот и мы учимся там, – терпеливо объяснили мы.
– Что? – очнулась мама. – Какой пень? А! Нет. Это разные слова.
– Значит, так, – повел носом и несколько раз чихнул третий секретарь райкома, – мы чего хотим?
Груди были действительно какого-то катастрофического размера. Скелетина на их фоне выглядела ожившей гиперактивной жердью. Гиперактивности, думаю, ей придали наши пристальные взгляды – пришпоренная таким вниманием, она мылась с прямо-таки космической скоростью.