Сестра ходила кругами и сокрушалась, почему на потолке нет какого-нибудь крюка.
К трем часам дня, вся расфуфыренная, явилась на торжество наша семья. Ну, кроме папы, конечно. Папа должен был приехать сразу после работы.
А еще в наших горах растут трюфели. Те самые трюфели, чтобы полакомиться которыми эксцентричный француз может и машину свою заложить. Да-да, встречаются среди французов такие нерачительные люди.
Ба вытащила из сахарницы щипчики и принялась остервенело колоть сахар. Мама молча заваривала чай – ждала, когда гостья сама разговорится. Ведь подгонять расстроенную Ба себе дороже – она может распалиться до такого состояния, что придется потом отпаивать ее валерьянкой. Чайник шумно закипал на плите – мама сдернула его с огня буквально за секунду до того, как заверещал свисток. Залила крутым кипятком заварку, накрыла чайничек полотенцем. Вытащила темно-синие чашки с золотистой каемкой. Красиво сложила салфетки.
– Мойше, ты чего сегодня такой хмурый? Не радует погода? – допытывается она у сына.
Пока она занимается конкретным членовредительством, Маринка только и делает, что прыгает кругом и старается вытянуть меня за подол юбки из-под сестры.