— А почему такие узкие лестницы? — поинтересовался я у Леонтия Михайловича. — И где лифт? Как вы тяжелых больных подымаете в отделение?
Прием подходил к концу, за окном стемнело, часы показывали 16.51. В кабинет, поддерживая здоровой рукой больную, вошел последний посетитель, бледный тщедушный мужчина лет пятидесяти.
— Правильно, а она у него на операции сестрой стояла. Молоденькая еще была, только после медучилища!
— Ну, если у него два сердца, то может, и разговаривал.
— А-а-а! — неожиданно заорал Вова и довольно чувствительно лягнул меня в живот.
— Досталось! Только, Анастасия Романовна, честно сказать, я не понял, собственно, за что?