— Здорово, Дима! — представляюсь я. — А я уж заждался.
Лишь у операционного стола я понял, как мне больно. Сломанные ребра терлись друг об друга при каждом вдохе, причиняя неимоверные страдания. Сжав зубы, я начал операцию. Несколько раз Саныч, ассистировавший мне, осведомлялся о моем самочувствии. Я каждый раз отвечал, что все хорошо, и, кажется, пару раз криво улыбнулся.
В тот год не было недели, чтобы к нам не обращался такой вот моделист-конструктор, Пришлось осваивать пластическую урологию.
— Да в небольших дозах, по схеме! — снова принялась убеждать меня знахарка.
В конце августа 1996 года к нам за помощью обратился небритый мужчина средних лет с явно семитской внешностью. Заявил, что он врач-нейрохирург из Хабаровска, отстал от поезда, где остались все документы и вещи. Выглядело это убедительно, так как человек, назвавшийся Вайнбергом, был обут в домашние тапочки, трико и пижаму, документов при себе не имел. Он сыпал медицинскими терминами, называл известных профессоров, утверждал, что знаком с ними, и мы потеряли бдительность.
— Доктор, срочно! — кричит в телефонную трубку диспетчер «скорой». — Мальчика привезли, железнодорожная травма.