Теперь всех больных, которых мне предстоит резать, я обязательно осматриваю сам и от других того же требую.
— Все, иди, работай, — по-отечески похлопал Ермаков всхлипывающего сидельца. — Иди!
При советской власти все были примерно одного достатка. В ботинках типа «прощай, молодость» и кроликовых шапках, я помню, щеголяла вся наша школа. Сейчас, когда общество резко расслоилось и появились олигархи и безработные, изменилось и сознание людей. Мои сверстники в детстве мечтали быть космонавтами; десятилетние дети конца девяностых — бандитами или банкирами.
— А я и думал! Я деньги с больных брал, чтоб Лиде и ее детям помочь, их у нее двое!
Точный адрес не указали, но по скоплению зевак возле одного из дворов на центральной улице стало ясно, что мы на правильном пути. Увидев нас, сельчане замахали руками.
— Не положено! Вдруг с ним что-нибудь случиться по дороге! Нас же всех потом тут так оттарабанят, что мало не покажется.