Посреди комнаты стояла кровать со смятой постелью, на полу повсюду валялась мужская и женская одежда. На кухне мне бросился в глаза стол с остатками ужина и несколькими открытыми бутылками с алкоголем. В двух стопках желтели остатки коньяка. Я быстро обошел всю «однушку» и, не найдя ничего подозрительного, зашел в ванную.
— Уже? Вам не надо время, чтоб все досконально обдумать?
Пресытившись малой хирургией, я стал брать только сложные и очень сложные случаи. С 2002 по август 2005 года, то есть до самого своего отъезда, я отправил в область всего одного больного, и тот оказался таким сложным, что и три профессора хирургии опустили руки.
Наложил последний шов, заклеил разрез и, поблагодарив персонал, удалился в ординаторскую писать протокол операции.
— Вы нас извините! — включилась в разговор Наташа. — Мы постараемся, чтобы про вас в больнице плохо не думали.
— Слушай, — обратился я к Сохатому. — Мишка, зайди в дом, тебя народ боится.