Это было последнее, что успел сказать Ваня Капустин, прежде чем потерять сознание. Сухое дерево не выдержало натиска многотонной машины и, разломившись на множество частей, обсыпало танкиста сотней деревянных осколков.
В течение дня я обратил внимание, что в отделении возникло какое-то напряжение, даже врачи старались со мной не разговаривать. Дело принимало нежелательный оборот, так я скоро мог остаться совсем один, исключая утренних визави. И я решил рассказать все Ивану.
После я резецировал размозженный участок почки и вошел в легкое через дыру в диафрагме, проделанную осколком — она оказалась довольно приличной, порядка 10 см в диаметре. Так я извлек осколок.
— Значит так, — не обращая внимания на хамство, заключил я. — Сейчас загипсую вашего мужа, а завтра поедете в область, пускай вас там оперируют.
Там, где раньше был нос, примостился кожный узелок, оказавшийся лицом. Я приложил его к голове пострадавшего и попытался растянуть, чтобы определится с дальнейшей тактикой.