Решив вопрос с санитарками, я позвал Саныча, и мы отправились на обход. После Бурлаков ушел на прием, а я занялся перевязками. Но внезапно нарисовалась Анастасия Романовна, и ее сердитое лицо не сулило ничего хорошего.
— А еще в институте учитесь, хоть и заочно! Где ваша смекалка? Ну? Я вам не помог, а наоборот — от-ру-гал! — по слогам произнес последнее слово для большей убедительности. — Усекли?
Мюллер — такая у пациента была фамилия — был невысоким, довольно субтильным, при осмотре напрягал левую половину живота. При постукивании определяю, что размеры селезенки раза в два больше нормы. Если бы пациент болел малярией или получил травму живота, я без сомнений выставил бы ему диагноз «Подкапсульный разрыв селезенки». Но Мюллер категорически отрицал и то, и другое.
Меня тяготило вынужденное безделье, и я решил заниматься теорией — раз уж пока не мог практиковать. Сходил в библиотеку, выписал из областного центра около двадцати монографий и атласов, продлил подписку на журналы «Вестник хирургии имени Грекова» и «Травматология и ортопедия России».
— У вас есть доноры, кто ими занимается? — спросил я у медсестры.
— Многими, кроме резекции желудка, — скромно ответил тот.