Фрицы паниковали всерьез. «Панцерваффе» не успевало сгружать «Тигры» с платформ — «тридцатьчетверки» Третьей Танковой, подминая железнодорожные насыпи и рельсы, превращали в щепу целые эшелоны вместе с ошеломленным содержимым, и рвались к Лаубану и Калацу. Все те же обыватели, переминающиеся с ноги на ногу перед скудными магазинами, с изумлением таращились на громадины «Шерманов» и ИСов, которые, возникая из ниоткуда, высекали гусеницами искры из булыжников девственных улочек, направляясь мимо изумленных бюргеров к новым рекам и городам. Ужасны были чужие серые башни, белая нумеровка, красные звезды и полотнища, страшен был десант, ушанки, пилотки, ватники, валенки, ботинки и сапоги, «сидоры», винтовки, автоматы, страшны были подпрыгивающие за «Студебеккерами» пушки. Ужасной была свирепая скорость, с которой опрокидывались оказавшиеся на пути шлагбаумы и трамваи. Но то, что тряслось, ехало и ползло следом за ними, было еще ужасней!
— Иван Иваныч! — окликали. — Пора ужин носить…
Конечно, возможности удивительного монстра ни в какие ворота не лезли, но, поразмыслив, Барятинский все же принял решение — лейтеху отправить в немецкий тыл, наведя гать при помощи партизан и роты саперов: — и придать экипажу уже изучившего местность майора. Пусть ищут там. Полковник отдавал себе полный отчет в нелепости подобного — разумеется, чудовища давно уже и след простыл — но вынужден был хоть как-то отреагировать.
— Думаю, нужен улучшенный T-34! — подал голос присутствующий Катуков. — ИС все-таки тяжеловат. Нужна маневренность. Т-34-85, я думаю, вполне подойдет…
Когда все развеялось и обрели зрение ослепшие было пехотные перископы, из сотен солдатских глоток вырвались почти что восхищенные матюги. Призрак (вне всякого сомнения, это был он), как и прежде, являл собой бессмертие. Правда, на этот раз танк не мог не подкоптиться; командирский люк сорвало прямым попаданием, в бортах видны были очевидные вмятины, но, привыкший к адовой жаре, он по-прежнему ворочал орудием, оставляя костры от осмелившихся приблизиться «коробок». К монстру с гранатами подползали со всех сторон распаленные охотничьей лихорадкой удальцы, наплевавшие на собственные жизни. И тогда хладнокровно принимался за свое ремесло невидимый пулеметчик.